_Так оно порой и получается - минутное утреннее раздражение, приступ
недовольства влекут за собой новые, одно цепляется за другое,
накапливается, копится, и в конце концов тебя уже начинает злить каждая
мелочь, все, что происходит вокруг, приводит в ярость. Жермена захворала
женским и отказала, шпорой порвал почти новый плащ, под ложечкой
покалывало от чересчур жирного жаркого, вино кончилось, ехавший слева отец
Жоффруа сидел в седле, как собака на заборе, а капитан Бонвалет,
прихваченный как знаток всего, что имеет отношение к морю, раза два
пробовал завязать разговор, и пришлось громко послать подальше этого
широкомордого пропойцу, родившегося наверняка в какой-нибудь канаве, без
плаща было зябко, поговаривали, что скоро начнется новый поход во
Фландрию, что означает новые расходы при весьма зыбких надеждах на добычу
- что-то все фландрские походы кончаются в последнее время плохо...
Словом, де Гонвиль чувствовал себя премерзко. Сидеть бы у огня,
прихлебывая подогретое вино, да ничего не поделаешь - королевская служба.
Этот участок побережья был в его ведении, и каждое происшествие требовало
его личного присутствия. Приказ. Напряженные отношения с Англией, в связи
с чем предписываются повышенная бдительность и неустанное наблюдение.
Приказы не обсуждаются, а то, что отношения с Англией вечно напряженные,
что при серьезном вторжении, произойди оно здесь, де Гонвиля с его людьми
втопчут в песок, ничего они не сделают и никого не успеют предупредить -
такие мелочи не заботят тех, кто отдает приказы. Хорошо еще, что де
Гонвиль обладал правом своей властью наказывать подчиненных. И если дело
снова не стоит выеденного яйца - быть арбалетчикам поротыми. В интересах
повышенной бдительности, чтобы не путали таковую с глупой
подозрительностью. Если снова что-то вроде давешней лодки с
рыбаками-пьянчужками, которых только недоумок Пуэн-Мари мог принять за
английских шпионов, - долго чьим-то задницам не общаться с лавками. Де
Гонвиль заранее настраивал себя на ругань, благо долго стараться не было
нужды, он и так почти кипел, косясь на отца Жоффруа - того бы он выпорол с
отменным удовольствием и самолично. Хорошо, что даже святая инквизиция не
способна проникать в мысли на тысяча триста семнадцатом году от рождества
Христова...
Всадники проехали меж холмов, и перед ними открылся песчаный берег, за
которым до горизонта катились серые низкие волны Английского канала. И
небо было - сплошная серая хмарь. Иногда де Гонвилю приходило в голову,
что в аду нет ни огня, ни котлов с кипящей смолой - только бесконечные
дюны, серая пелена вместо неба, серое море, серый воздух и Вечность. После
долгой службы на этом паршивом побережье ничего в таких мыслях
удивительного нет. Просто ничего более отвратительного человек уже не в
состоянии представить себе, и грех его за это осуждать, попробовали бы
сами послужить здесь...
Капитан Бонвалет присвистнул, и де Гонвиль уже с явным интересом
натянул поводья. Кажется, порку придется отложить...
Очень длинная лодка непривычного вида наполовину вытащена на берег, и
несколько трупов разметались в разных позах там, где их застигла смерть.
Их объединяло одно - они лежали как-то нелепо. Неожиданно застигнутый
смертью человек всегда выглядит нелепо. Вокруг бродили арбалетчики,
перебирали что-то в лодке, переругивались, доносился их бессмысленный
хохот. И вдруг все стихло. Пуэн-Мари заметил всадников, побежал навстречу
своему начальнику.
Де Гонвиль спрыгнул с коня и пошел к нему, расшвыривая сапогами песок.
Следом косолапо поспешал морской побродяжка и пылил подолом рясы отец
Жоффруа - де Гонвиль начал подозревать, что инквизитору доложили о
случившемся даже быстрее, чем ему самому. Кто из людей де Гонвиля,
интересно? Воронье... Среди казненных несколько лет назад тамплиеров был
родственник де Гонвиля, дальний, с которым он редко виделся и уж никак не
дружил, но кто знает, не отложилось ли наличие такого родства в памяти
черного воронья - порядка ради, на черный день, как припасы в кладовке...
Они встретились на полпути от лошадей к лодке и трупам. По хитреньким
глазкам Пуэна-Мари видно было: чует, что на сей раз обойдется без
выволочки. Гнусавя и помогая себе жестами, он рассказывал, что к ним
прибежал рыбак Косорылый Жеан и рассказал о приставшей к берегу лодке с
несомненными чужаками, и они с арбалетчиками залегли за дюнами и
наблюдали, как явно утомленные длинным путем чужаки, числом девять человек
мужского пола, буйно выражали радость, а потом стали творить действо,
смысл коего сразу стал ясен столь опытному человеку и старому солдату,
каковым является Амиас Пуэн-Мари, - он быстро сообразил, что прибывшие
объявляют открытую ими землю неотъемлемым и безраздельным владением своего
неизвестного, но несомненно нечестивого монарха - точь-в-точь как это
делают, достигнув земель язычников, христианские мореходы. Такого
нахальства никак не могла вынести благонамеренная и верноподданная душа
слуги короля и господа бога Амиаси Пуэна-Мари, и он приказал арбалетчикам
стрелять. Что было незамедлительно исполнено и повлекло за собой
молниеносное и поголовное уничтожение противника, о чем Пуэн-Мари имеет
счастье доложить, и да послужит это к вящей славе его христианнейшего
величества Филиппа V...