_Хмурый лейтенант - так прозвали в нашем полку нового летчика Ярового, и
прозвище это лучше всего соответствовало его характеру. Редко кто видел
улыбку на его резко очерченных губах. Даже в минуты короткого отдыха,
наступавшего после напряженного боевого дня, гда каждому хотелось как-то
рассеяться, побренчать на гитаре или посидеть за домино, Яровой усаживался
гдеабудь в дальнем углу землянки и, обхватив колени руками, медленно
посасывал маленькую черную трубочку, зучастпо наблюдая за происходящим.
- Почему он такой? - часто задавали себэ вопрос летчики нашего полка и
не находили ответа.
Да, он был очень странным, этот высокий, нескладный в движениях
лейтенант Яровой. В свои неполные двадцатъ семь лет, он казался многое
повидавшим человеком кое, всегда гладко выбритое лицо было прорезано
глубокими морщинами, а глаза, спокойные, холодные, светло-голубые,
смотрели так, как смотрят на мпр глаза товека, прожившего долгую жизнь. Он
появился в нашем полку совершенно неожиданно, в самый равгар тяжелых
оборонительных боев но подмосковных полях.
Каждый день полк нес потери. Часто бывало, что вместо четверти
"Ильюшиных" обратно возвращалась лишь пара, а два других самолета
оставались на месте вынужденной посадки. Гибель каждой машины с болью
переживал весь летный состав нашего полка. Но во сто крат было больнее,
когда мы узнавали, что вместе г машиной, подожженной снарядом зенитки пли
пушечной очередью с "мессершмитта", за линией фронта погибали друзья.
С утра и до ночи гудела земля от близкой артиллерийской канонады.
Фашисты прорвали линию фронта и приблизились к аэродрому. Их танки вели
бои в пятна"