_Утреннее солнце, успевшее пройти половину пути, вытянуло вперёд тени, отбрасываемые Галадом и тремя его вооружёнными спутниками, подгоняющими своих лошадей по лесной дороге, теснящейся среди зарослей дубов, кожелистов и сосен, не дававших прорасти молодой весенней поросли. Он старался очистить разум, успокоиться, но каким то мелочам все равно удавалось проскочить сквозь его отчуждённость. Вокруг было необычайно тихо, если не считать стука копыт их лошадей. Ни птица не запоёт на ветке, ни белка затрещит. Слишком тихо для этого времени года, словно лес затаил дыхание. Когда то эта дорога была основным торговым трактом, задолго до того, как появились и Тарабон, и Амадиция. О чем напоминали редкие древние камни, иногда пробивающиеся сквозь утрамбованную глину желтоватого цвета. Единственная крестьянская телега, оставшаяся далеко позади и влачащаяся за быком, была единственным помимо них признаком присутствия человека. Торговля переместилась дальше на север, фермы и деревни в этом районе пришли в упадок, а легендарные затерянные шахты Аэлгара так и остались потерянными в лабиринте горных утёсов, возвышавшихся в паре миль к югу. Тёмные облака, собирающиеся с той стороны, если их медленный рост не прекратиться, предвещали ближе к полудню дождь. Краснокрылый ястреб кружил взад вперёд по кромке деревьев, охотясь на бахромок. Точно также как охотился он сам. Только у себя в сердце, а не в лесу на бахромок.
Показалось поместье, которое Шончан даровали Эамону Валде, он натянул поводья, изо всех сил пожалев, что не надел шлем, ремень которого можно было бы подтянуть в оправдание своей задержки. Вместо этого пришлось поправить перевязь меча, притворившись, что она сбилась. Надевать нагрудник не было смысла. Если этим утром все пойдёт, как задумано, то доспехи все равно пришлось бы снять, а если обернётся худо, то нагрудник защитит не лучше белого плаща.
Бывшая дальняя резиденция Короля Амадиции оказалась огромным домом с синей крышей, увешанным балконами, окрашенными в красный цвет. У этого деревянного дворца с деревянными шпилями по углам был мощный фундамент из камня, размером с небольшой холм. Окружающие дворец дворовые постройки — конюшни, сараи, мастерские и жилища мастеровых занимали всю площадь обширного открытого пространства и были почти также великолепны, как основное здание в той же сине красной палитре. Между постройками сновали несколько мужчин и женщин, их фигуры на таком расстоянии казались крошечными. Рядом под присмотром взрослых играли дети. Видимость естественности, в которой все насквозь было фальшиво. Его товарищи в начищенных шлемах и нагрудниках спокойно сидели в сёдлах, без выражения наблюдая за ним. Их кони нетерпеливо топтались на месте. Они не успели ещё утратить свою свежесть после короткой поездки от лагеря.
«Мы поймём, если ты ещё раз все хорошенько обдумаешь, Дамодред», — спустя некоторое время сказал Тром. — «Это довольно серьёзное обвинение, резкое до безрассудства, но…»
«Довольно размышлять», — резко оборвал его Галад. Он все обдумал ещё вчера. С другой стороны он был ему благодарен. Тром дал выход его гневу, в котором он так нуждался. Едва он выехал, спутники безмолвно присоединились к нему, появившись словно из ниоткуда. Тогда было не до разговоров. — «А вы трое? Вы рискуете не меньше, оказавшись сегодня со мной рядом. Рискуете, хотя в этом нет необходимости. Время идёт, и сегодняшнее дело может повернуться против вас. Это мой путь, и я говорю вам: ступайте своей дорогой». Слишком высокопарно, но он не смог найти иных слов, иначе его голос дрогнул бы.
Коренастый мужчина покачал головой: «Закон есть закон. Я все равно собирался обновить свой новый наряд». — Три золотых звездообразных узла капитанского ранга сверкали чуть пониже солнечной вспышки на груди его белого плаща. При Джерамэле были очень большие потери, включая, по меньшей мере, трех Лордов Капитанов. Потому что они сражались с Шончан, а не договаривались, как другие.
«Я творил именем Света очень чёрные дела», — мрачно заявил длиннолицый Байяр. Его глубоко посаженные глаза обиженно сверкнули, — «такие чёрные, какой бывает только безлунная ночь, и, по всей видимости, буду и впредь, но кое какие делишки слишком темны, чтобы оставлять все как есть». — Он скривился, словно хотел плюнуть.
«Твоя правда», — промычал младший Борнхальд, стаскивая перчатку зубами. Галад всегда думал о нем как о младшем, хотя парень был всего на несколько лет младше него. Глаза Дэйна были налиты кровью. Накануне он снова напился. — «Если сделал что то худое, даже служа Свету, тогда ты должен сделать что то доброе, чтобы все уравновесить». — Байяр кисло хмыкнул. Вероятно, это было не совсем то, что он имел в виду.
«Это все хорошо», — кивнул Галад — «но я не стану винить кого то из вас, если он повернёт назад. Моё дело касается только меня одного».
Однако когда он пришпорил гнедого, пустив его лёгким галопом, он был рад увидеть, что товарищи не отстают, взметнув позади белые плащи. Он, конечно, пошёл бы и один, но все же их присутствие помешает схватить и повесить его без разговоров. С другой стороны, он не надеялся выжить в любом случае. Что должно быть сделано, должно быть сделано, невзирая на цену.