_Это был старый самолет с четырьмя плазменно реактивными двигателями, давно снятый с полетов. Он выполнял рейс, который не был ни экономичным, ни по настоящему безопасным. Он осторожно пробирался через гряды облаков по маршруту, который занимал 12 часов, в то время как сверхзвуковой самолет с ракетными двигателями мог преодолеть это расстояние за 5 часов.
И еще добрый час нужно было лететь.
Находившийся на борту самолета агент знал, что его работа не будет считаться законченной до тех пор, пока самолет не приземлится, и что последний час будет, вероятно, самым длинным.
Он бросил взгляд на единственного человека, сидевшего в большом пассажирском салоне. Тот задремал на минуту, уткнувшись подбородком в грудь.
В облике пассажира не было ничего особо впечатляющего или необычного, но в этот момент он был самым важным человеком в мире.

* * *

Когда полковник вошел, у генерала Алана Картера был довольно мрачный вид.
Под глазами у генерала были мешки, углы губ обвисли. Он пытался согнуть вытащенную откуда то канцелярскую скрепку, что бы предать ей прежнюю форму, но она выскользнула у него из рук.
— Вы почти озадачили меня на этот раз, — сказал полковник Дональд Рейд тихо.
Его рыжеватые волосы были тщательно зачесаны назад, но короткие седые усы торчали дыбом.
Он носил свою военную форму с той же неуловимой неестественностью, что и его собеседник. Оба они были специалистами, призванными в армию для работы в особо секретной области и получившими для удобства военные звания, в которых, в общем, принимая во внимание поле их деятельности, не было необходимости.
Оба носили эмблемы ОМСС. Каждая буква располагалась в маленьком шестиугольнике, которых было всего 5 — 2 вверху, 3 внизу. В среднем шестиугольнике нижнего ряда помещался символ для обозначения рода войск. У Рейда это был кадуцей x/, означавший, что он был медиком.
— Угадайте, что я делаю, — сказал генерал.
— Щелкаете пальцем по канцелярской скрепке.
— Точно. И еще считаю часы. Как дурак.
Он повысил голос, но старался сдержать себя.
— Я сижу здесь с влажными руками и слипшимися волосами, мое сердце стучит, как молоток, а я считаю часы. Только сейчас это уже минуты. Семьдесят две минуты, и они приземлятся на аэродроме.
— Очень хорошо. Зачем же тогда нервничать? Разве что нибудь идет не так?
— Нет. Ничего. Его перехватили очень осторожно. Его вытащили прямо из их рук и, насколько нам известно, без всяких помех. Он был бережно доставлен на самолет, старый самолет…
— Да. Я знаю.
Картер кивнул головой. Он не собирался сообщать какие то новости, он просто хотел выговориться.
— Мы посчитали, что они могут подумать, что для нас время — самый важный фактор в этом деле, поэтому мы погрузим его в X 52 и перебросим через ближний космос. Да, мы решили, что они подумают именно так и, имея максимально плотную антиракетную сеть…
— Паранойя, так называем это мы, медики. Я имею в виду каждого, который верит, что они сделают это. Они бы рисковали войной и уничтожением.
— Они могли бы рискнуть, чтобы только остановить то, что происходит. Я почти уверен, что мы бы на их месте рискнули. Поэтому мы наняли гражданский самолет, плазменно реактивный, с четырьмя двигателями. Я беспокоился, сумеет ли он взлететь, такой он был старый.
— И он взлетел?
— Кто «он»?
На мгновение у генерала мелькнула неприятная мысль.
— Самолет.
— Да. И он движется прекрасно. Я получаю сообщения от Гранта.
— Кто это?
— Агент для специальных поручений. Я его знаю. Когда дело поручают ему, я чувствую себя настолько уверенным в благополучном исходе, насколько вообще можно быть уверенным — что само по себе не так уж мало. Он вытащил Бенеша из их рук, как семечко из арбуза.
— Ну, так в чем же дело?
— Но я все же тревожусь. Я говорю вам, Рейд, что есть только один надежный способ вести дела в этом проклятом месте. Вы должны твердо усвоить, что они такие же ловкие, как и вы, что на любой ваш трюк у них есть контр трюк, что на каждого человека, которого вы внедрили на их стороне, приходится такой же человек, которого они внедрили на нашей. Так ведется уже больше 50 лет. Мы всегда должны быть готовы к равному противостоянию, или со всем было бы уже давно покончено.
— Относитесь к этому спокойнее, Ал.
— Как же я могу? Эта штука существует, эту штуку Бенеш приносит с собой — новое звание, которое может покончить с этим патовым положением раз и навсегда. И победителями будем мы.