_Наступил нетилмис, месяц дождей.
Свирепые штормы следовали один за другим, наступая друг другу на пятки, потом подули зимние ветры. Они проносились по земле мощными шквалами, тоскливо завывая между ветвей почти обнаженных деревьев и безжалостно срывая последние листья.
В доме колдуньи в Байт Даун Рори девушка чувствовала себя рожденной заново. Все казалось удивительным и волнующим, она не могла поверить, что чудесное исцеление действительно произошло. Имриен смотрела на себя в зеркало, дотрагивалась до возрожденного лица, ощущая под пальцами нежную кожу. И говорила, говорила, пока не охрипла.
В то время как безостановочно работал язык, руки продолжали изучать новые черты.
Незнакомое лицо обрамляли густые, тяжелые волосы цвета золота. Свет лампы отбрасывал красные блики на шелковые пряди. Девушка не была уверена, что это красиво, слишком много навалилось новых впечатлений, чтобы сразу все оценить. Самое главное, она больше не безобразна. В настоящий момент только этот факт имеет значение. Но Имриен не чувствовала радости, опасаясь, что в любую минуту все может вернуться или то, что она видит, — просто иллюзия в зеркале Маэвы. Но с другой стороны, те же черты отражались и в спокойной воде, и в полированной бронзе. Так что, вполне возможно, что новое лицо настоящее, если, конечно, не предположить, что это еще одна маска, прикрывшая прежнюю, безобразную.
— Я не знаю, станешь ли ты опять немой, когда выйдешь за двери, — сказала одноглазая Маэва. — Но не надо недооценивать меня, девушка. Я не зря возилась с тобой, какой смысл мешкать, когда нужно делать работу. Что любопытно, заклятие с лица было снято словно тонкий слой кожи. Если я не ошибаюсь, тебя и голоса лишили с помощью магии. Мне кажется, парадокс заключается в том, что это было сделано с помощью лоррального растения. Очень странно. Надо подумать. А ты тем временем несколько дней побереги лицо от солнца. Новая кожа должна немного огрубеть, потому что она слишком нежная и ее легко обжечь.
— Том Коппинс поможет мне, если надо будет выйти из дома, правда, Том?
Непоседливый мальчишка со светло коричневыми волосами, постоянно бегающий то в дом, то из дома, кивнул.
— Он присмотрит за тобой, девушка. И еще: постарайся говорить понемногу, не слишком напрягай связки. Когда голос хорошенько окрепнет, ты расскажешь о своем прошлом, настоящем и будущем. Нет, стекло не защитит тебя. Отойди от окна, через него на лицо тоже попадает много солнечного света. Кроме того, вот вот налетит шанг. Койлач знает, что он может сделать с твоей кожей!

Ни дня, ни часа, ни секунды не проходило без мыслей о Торне. Преображенную девушку мучила страсть. По ночам она бесконечно шептала имя любимого, пока сон не лишал ее этой возможности. Имриен надеялась, что дайнаннец появится во сне, но тщетно, хотя казалось, рыцарь присутствует в каждой клеточке ее тела. Тоска по нему, словно крыса, постоянно скреблась внутри. Но время шло, и она привыкла к душевной боли. Имриен стала реже представлять лицо Торна, строить догадки, где он теперь находится, как у него дела.
На третий день поздним вечером завывания бури немного стихли. Маэва дремала в кресле качалке с большой ящерицей на коленях. Имриен смотрелась в зеркало в свете свечей и видела, как в глазах отражаются два язычка пламени. Том Коппинс спал, свернувшись калачиком, на своем матраце в углу. Вдруг налетел мощный порыв ветра, раздался шум хлопающих крыльев, а потом печальный одинокий крик.
Маэва поднялась и посмотрела наверх, что то бормоча.
Вскоре за дверью послышался тихий звук, похожий на шорох перьев. Маэва положила ящерицу на коврик около очага и пошла открывать. В дом проскользнула девушка и о чем то заговорила с колдуньей. У нее было бледное лицо и копна темных длинных волос. Плечи прикрывала накидка из черных перьев с белыми кончиками. На лбу гостьи сверкал красный драгоценный камень, яркий, как свежая кровь. Они говорили тихо, и Имриен ничего не слышала. Потом колдунья спешно занялась какими то приготовлениями, разложив на столе бинты и горшочки с мазями.
Непонятно было, что Маэва делает за очагом, но вдруг свистящий, нечеловеческий крик выдал присутствие пациентки. Том Коппинс немедленно проснулся. Маэва выпрямила сломанную ногу, уложила в шины и туго забинтовала ее. Когда все закончилось, дрожащая девушка лебедь легла в дальнем от очага углу, укрывшись своей накидкой из перьев.
— Везде соломенные тюфяки, — пробормотала Маэва, убирая горшочки со стола. — На следующий год мне надо побольше думать о доме.
— Вы и нежить лечите, мадам?
Голос Имриен был все еще едва слышным, похожим на шепот.
— Тише. Не надо говорить таких вещей, когда одна из них здесь. Я лечу любого везде и всегда, если могу. Это мой долг. — Маэва дотронулась до серебряной броши в форме оленя на плече. — Колдуньи не просто лекари. Голиах — защитница всех животных, особенно оленей. Мы, кто получил свои знания от нее, разделяем заботу богини. Наша главная цель — нормальное существование диких животных. Защищать и лечить их — наша первостепенная задача, а помощь людям — на втором плане. Ложись спать.
— У меня есть еще одна просьба. Вы так могущественны, может быть, вам удастся мне помочь? Дело в том, что я совсем не помню своего прошлого, только последние год или два.
— Да да, я подозревала что то вроде этого и уже думала, как избавиться от чар. Но заклятие наложил кто то гораздо более сильный, чем я, и снять его выше моих возможностей. Ради Голиах, перестань наконец разглядывать себя и ложись спать, пока не износилось мое зеркало. И постарайся не ходить мимо этой девочки в перьях. Она боится людей, и на то есть веские причины.
Ящерица опять забралась на колени колдуньи.
— Хотелось бы кого нибудь помягче, — пробормотала женщина, глядя на ящерицу. — Но если я заведу кота, ко мне не будут обращаться птицы. Кроме того, Фис не оставил выбора, он сам меня предпочел.