_Вздохнув про себя, он приготовился расстаться еще с сотенкой пистолей
-- ничего не попишешь, чтобы вырваться из лап полиции, не следует
скупиться... Да и письма форменным образом жгли грудь под камзолом.
Он вновь вынул кошелек, но на сей раз принялся высыпать из него монеты
скупо и расчетливо, без лишнего бахвальства.
Высокая массивная дверь вдруг распахнулась -- такое впечатление, даже
не от энергичного движения руки, а от доброго пинка. В комнату как вихрь
ворвался пожилой невысокий человечек, дородный и румяный, как истый
фламандец. Одежда на нем была довольно скромная, уступавшая нарядам обоих
бальи, а на поясе не имелось шпаги -- но служители закона мгновенно
вытянулись, словно исправные солдаты на ротном смотру, старший бальи
вскочил...
Вслед за пожилым вошел второй, одетый, как французский дворянин, при
шпаге, в надвинутой на лоб шляпе -- и скромно остановился поодаль. Пожилой,
уперев руки в бока, тяжело ворочая головой на толстой шее с видом бодливого
быка, никак не решившего пока, за кого из пастухов взяться первым, долго
рассматривал служителей закона с грозным, не сулившим ничего доброго
выражением лица, потом открыл рот...
-- Бре-ке-ке-кекс!
-- Ке-ке-ке-брекс...
-- Нидер-вилем-минхер-фламен!
-- Минхер-фламен-вилем-нидер...
Интонации были самые недвусмысленные, понятные д'Артаньяну. Неведомый
гость ругал полицейских на чем свет стоит, а они лишь осмеливались на то,
чтобы вставить порой почтительное словечко да попытаться что-то робко
объяснить, но их слова, сразу видно, ничуть не убеждали пожилого, и он,
разойдясь, орал уже во весь голос, брызгая слюной, грозя кулаками,
определенно обещая обоим множество самых неприятных сюрпризов...
Его спутник шагнул вперед, поднял руку в замшевой коричневой перчатке и
бросил на стол перед старшим бальи два листа бумаги, в которых скосивший
глаза д'Артаньян моментально узнал свою подорожную и письмо к статхаудеру,
рекомендовавшее "шевалье де Лэга" записным гугенотом и другом Нидерландов с
младенческих пеленок...
И возликовал про себя, видя, что дело его выиграно, а также p`dsq|, что
сберег отцу сотню необходимых в хозяйстве пистолей.
Все было в совершеннейшем порядке -- старший бальи (успевший при
вторжении незнакомца куда-то спрятать деньги с проворством фокусника)
выскочил из-за стола, кланяясь д'Артаньяну:
-- Вы свободны, ваша милость! Как ветер! Бога ради, не сердитесь на
нас, скудоумных! Нами двигали исключительно благородные мотивы защиты
отечества от испанских шпионов, и мы сразу поняли, что дело нечисто.
Откровенно говоря, этот иезуит мне сразу показался подозрительным, и я
немедленно прикажу ловить его по всему Зюдердаму...
Д'Артаньян, держась с грацией и величавостью истого вельможи, повел
рукой:
-- Пустое, господин Ван дер... Не стоит извинений...
И побыстрее направился к двери, пока, не дай бог, обстановка не
изменилась столь же волшебным образом, но в гораздо худшую сторону. Младший
бальи, семеня и сгибаясь в поклоне, догнал его, зашел слева:
-- Вы изволили уронить, ваша милость... -- прям-таки пропел он,
протягивая на ладони два утаенных золотых.