_Большой кооперативный дом Большого театра СССР был взбудоражен новостью необычной:
— Марийка, дочь бывшей балерины Ксении Ивановны, выходит замуж за еврея, который еще в тюрьме...
Марийка! Нежный учтивый подросток, умничка, книжки домой приносит на непонятном, сказала, турецком языке, любимица всех бабушек, начинавших, наверное, еще в императорском балете! Почти у каждой были на красавицу Марийку свои матримониальные планы... И вот те раз!..
Старушки ловили Ксению Ивановну у входа, спрашивали обескураженно-деловито: — Что за еврей? Не из семьи Мессереров?.. Нет? При большом кармане еврей?.. Гол как сокол? О-ох!
Ксения Ивановна взирала на соседок невидящими, покрасневшими от слез глазами, иногда показывала листочек, принесенный каким-то бедолагой, только что выпущенным из лагеря.
«Марийка. Я на Лубянке. Завтра в два часа буду дома... Твой Юрастик.» — А моя дуреха прогарцевала по всем комнатам, объявила, на радость матери: «Все! Завтра моя девичья жизнь кончится...» — Это тот Юра, которому она в тюрьму книги отправляла? — догадывались самые осведомленные и вздыхали печально: ну и женишок... О чем тут еще говорить?!
Марийка — девчонка с характером, к ней не совались. Жалели мать...
К началу второго дня, когда Марийка, едва поднявшись, снова загарцевала по квартире, отмахиваясь от матери обеими руками, Ксения Ивановна сменила тактику. Сказала дочери, что ее с разлюбезным Юрой сразу не распишут. Из тюрьмы же человек, может, ему в Москве и жить нельзя...
— Хочешь помочь своему, посоветуйся с дядей Лешей. Он власть...
Дядя Леша, отец лучшей подруги, примы-балерины «Березки», был начальником отделения милиции. Где-то на краю Москвы, в районе больших заводов. «Лучшая подруга» ему все объяснила, и даже спросила по-родственному, нельзя ли этого опасного зека в столице не прописать, и вообще, куда-нибудь подальше...
Ксения Ивановна шмыгнула распухшим от слез носом.
— Дядя Леша обещал помочь...
Ксения Ивановна долго заводила свой обшарпанный «Запорожец». Наконец, отправились.
Дядя Леша, пожилой, крупнотелый мужичина с погонами майора встретил весело:
— Эх, где мои семнадцать лет! На такой крале и я бы женился... А ты посиди тут, в дежурке, — бросил Ксении Ивановне. — С глазу на глаз разговор... оно вернее...
Майор дядя Леша попросил дежурного лейтенанта его не беспокоить. И, пропустив Марийку в кабинет, плотно закрыл за собой дверь со стеклянной табличкой «Начальник 72-го отделения милиции города Москвы».
К просьбе своих домашних он отнесся не формально. Кинув на стол фуражку с красным околышем, задумался, как сподручнее приступить к столь «тонкому» делу. Поначалу все же поинтересовался:
— Так за что отсидел твой суженый-ряженый?