_Карлос КАСТАНЕДА
КНИГА 4. СКАЗКИ О СИЛЕ

Пять условий для одинокой птицы:
первое — до высшей точки она долетает;
второе — по компании она не страдает, даже таких же птиц, как она;
третье — клюв ее направлен в небо;
четвертое — нет у нее окраски определенной;
пятое — поет она очень тихо.
Сан Хуан де ля Крус
«Разговоры о свете и любви»


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СВИДЕТЕЛЬ ДЕЙСТВИЙ СИЛЫ

1. СВИДАНИЕ СО ЗНАНИЕМ

Я не видел дона Хуана несколько месяцев. Была осень 1971 года. У меня была уверенность, что он находится в доме дона Хенаро в центральной Мексике, поэтому я сделал все необходимые приготовления для шести-семидневной поездки к нему. Однако, на второй день моего путешествия я интуитивно остановился в месте жительства дона Хуана в Соноре в середине дня. Я оставил свою машину и пошел к его дому. К своему удивлению я нашел его там.
— Дон Хуан! Я не ожидал найти тебя здесь, — сказал я.
Он засмеялся. Мое удивление, казалось, доставило ему удовольствие. Он сидел перед дверью на пустой молочной фляге. Казалось, он ожидал меня. В той легкости, с которой он встретил меня, был оттенок завершенности. Он снял шляпу и помахал ею перед собой комическим жестом. Затем он опять одел ее и отдал мне честь по-военному он опирался о стену, сидя на фляге, как если бы он был в седле.
— Садись, садись, — сказал он веселым тоном, — рад тебя видеть вновь.
— Я собирался ехать всю дорогу до центральной Мексики ни за что ни про что. А затем мне пришлось бы ехать обратно в Лос-Анжелес. То, что я нашел тебя здесь, сэкономило мне несколько дней езды.»
— Каким-либо образом ты бы нашел меня, — сказал он загадочным тоном. — скажем, однако, что ты должен мне шесть дней, которые ты используешь на нечто более интересное, чем нажимание на педаль газа в своей автомашине.
Было что-то обещающее в улыбке дона Хуана. Его теплота была заразительной.
— Где твои орудия письма?
Я сказал ему, что забыл их в автомашине. Он сказал, что без них я выгляжу неестественно и заставил меня пойти и взять их.
— Я закончил писать книгу, — сказал я.
Он бросил на меня долгий странный взгляд, который вызвал раздражение в центре моего живота. Казалось, он толкает меня в живот каким-то мягким предметом. Я ощущал себя так, словно мне вот-вот станет плохо, но затем он отвернул голову в сторону, и я восстановил свое хорошее самочувствие.
Я хотел поговорить о моей книге, но он сделал мне знак, который означал, что он не хочет, чтобы я что-либо говорил о ней. Он улыбнулся. Настроение его было легким и обворожительным, и он тотчас же вовлек меня в незначительный разговор о людях и текущих событиях. В конце концов я ухитрился направить разговор на ту тему, которая меня интересовала. Начал я, заметив, что пересмотрел свои первичные заметки и понял то, что он мне давал детальное описание мира магов с первой нашей встречи. В свете того, что он сказал мне на этих начальных стадиях, я стал расспрашивать о роли галлюциногенный растений.
— Почему ты заставлял меня использовать эти сильные растения столь много раз? — спросил я.
Он засмеялся и очень тихо пробормотал: «потому что ты нем.»
Я расслышал его с первого раза, но хотел быть уверенным в том, что он сказал, и притворился, что не понял.
— Извини, я не расслышал, — сказал я.
— Ты знаешь, что я сказал, — ответил он и встал.
Он похлопал меня по голове и прошел мимо.
— Ты довольно медлительный, — сказал он. — и не было никакого другого способа встряхнуть тебя.
— Значит ничего из этого не было абсолютно необходимо? — спросил я.
— В твоем случае — было. Однако есть другие типы людей, которые, кажется, не нуждаются в этом.
Он стоял рядом со мной, глядя на верхушки кустов с левой стороны дома. Затем он опять сел и заговорил об элихио, своем другом ученике. Он сказал, что элихио воспользовался психотропными растениями только один раз с тех пор, как стал его учеником, и однако он продвинулся даже более далеко, чем я.
— Быть чувствительным — естественное состояние некоторых людей, — сказал он. — ты, также как и я, в эту категорию не входишь. В конце концов чувствительность значит очень мало.
— Но что же тогда значит много? — спросил я.
Казалось, он искал подходящий ответ.
— Имеет значение то, чтобы воин был неуязвим, — сказал он наконец. — но это лишь способ говорить. Способ вертеться вокруг да около. Ты уже выполнил ряд задач магии, и я верю, что пришло время отметить источник всего того, что имеет значение. Поэтому я скажу, что для воина имеет значение прибытие к целостности самого себя.
— Что такое целостность самого себя, дон Хуан?
— Я сказал, что собираюсь только отметить это. В твоей жизни еще очень много свободных концов, которые ты должен связать прежде, чем я должен поговорить о целостности самого себя.
Здесь он закончил наш разговор. Он сделал знак руками, показав, что хочет остановить мои разговоры. Кто-то или что-то явно находилось поблизости. Он склонил голову налево, как бы прислушиваясь. Я мог видеть белки его глаз, когда он остановил их на кустах, находившихся слева за домом. Несколько секунд он внимательно слушал, а затем поднялся, подошел ко мне и прошептал мне на ухо, что нам нужно уйти из дому и отправиться на прогулку.
— Здесь что-нибудь не так? — спросил я шепотом.
— Нет, все так. Все совершенно в порядке.
Он повел меня в пустынный чапараль. Мы шли около получаса, затем пришли к небольшому круглому участку, на котором не было растительности. Пятнышко около четырех метров в диаметре, где красноватая земля ссохлась и была совершенно ровной. Не было однако никаких признаков, что это машины очистили и выровняли участок. Дон Хуан сел в центре того участка лицом к юго-востоку. Он указал на место в полутора метрах от него и попросил меня сесть там лицом к нему.
— Что мы собираемся сделать? — спросил я.
— Сегодня вечером у нас здесь свидание, — ответил он.
Быстрым взглядом он осмотрелся в окрестностях, поворачиваясь на месте до тех пор, пока не стал вновь смотреть на юго-восток.
Его движения испугали меня. Я спросил его, с кем же это свидание?
— Со знанием, — сказал он. — скажем так, что знание кружит вокруг нас.
Он не дал мне уцепиться за такой загадочный ответ. Он быстро изменил тему, и шутливым тоном велел мне быть естественным, то есть записывать и разговаривать так, как если бы мы были у него дома.
Что больше всего давило мне на ум на этот раз, так это то живое ощущение, которое я имел шестью месяцами раньше, разговаривая с койотом. Это событие означало для меня, что я впервые мог визуализировать или воспринять через свои органы чувств и в трезвом состоянии то описание мира, которое делают маги.
— Мы не собираемся уходить в рассуждения о занятиях подобного рода, — сказал дон Хуан, услышав мой вопрос. — тебе нельзя посоветовать индульгироваться, концентрируя свое внимание на прошлых событиях. Мы можем касаться их, но только поверхностно.
— Но почему это так, дон Хуан?
— У тебя еще недостаточно личной силы для того, чтобы искать объяснения магов.
— Значит, есть объяснение магов?
— Конечно, маги — люди. Мы — создания мысли. Мы ищем разъяснений.
У меня было такое впечатление, что основным моим недостатком было искать объяснения.
— Нет. Твой недостаток в том, что ты ищешь подходящих объяснений. Объяснений, которые подойдут к твоему миру, против чего я возражаю, так это против твоей рассудочности. Маг тоже объясняет все вещи в своем мире, но он не такой окаменелый, как ты.
— Каким образом я мог, прийти к объяснению магов?
— Накапливая личную силу. Личная сила заставляет тебя очень легко соскользнуть в объяснение магов. Это объяснение не является тем, что ты называешь объяснением. Тем не менее оно делает мир и его чудеса, если не ясными, то по крайней мере менее пугающими. Это должно быть сущностью объяснения. Но это не то, чего ты ищешь. Ты ищешь отражения своих идей.
Я потерял инерцию в задавании вопросов. Однако его улыбка подталкивала меня к тому, чтобы я продолжал разговаривать и следующей темой, представляющей для меня большую важность, был его друг Хенаро и то необычное действие, котороеимели на меня его поступки. Каждый раз, когда я приходил с ним в контакт, я испытывал абсолютно неземные расстройства органов чувств.
— Хенаро поразителен, — сказал он. — но пока что не имеет смысла говорить о нем или о том, что он делает с тобой. Опять же, у тебя нет достаточно личной силы, чтобы поднимать эту тему. Подожди, когда она у тебя будет, тогда и поговорим.
— Что если ее у меня никогда не будет?
— Если у тебя ее никогда не будет, то мы никогда не поговорим.
— Однако с той скоростью, с которой я продвигаюсь, будет ли она у меня? — спросил я.
— Это зависит от тебя. Я дал тебе всю необходимую информацию. Теперь ты отвечаешь за то, чтобы получить достаточно личной силы, чтобы потрогать чешуйки.
— Ты говоришь метафорами, — сказал я. — скажи мне прямо, скажи мне точно, что я должен делать. Если ты мне уже это говорил, предположим, что я уже это забыл.
Дон Хуан усмехнулся и лег, положив руки под голову.
— Ты отлично знаешь, что тебе нужно, — сказал он.
Я сказал ему, что иногда мне кажется, что я знаю, но что большей частью у меня нет такой уверенности в себе.