_Красные поля и часть серых полей Оклахомы только сбрызнуло
последними дождями, и этого было слишком мало, чтобы размягчить
затекшуюся землю. Плуги прошлись по полям, исчерченным струйками не
впитавшейся в почву воды. После дождей кукуруза быстро дала ростки, по
обочинам дорог зазеленели травы и бурьян, и серые поля и темно-красные
поля начали исчезать под зеленым покровом. В конце мая небо выцвело, и
облака, всю весну державшиеся кучками высоко в небе, мало-помалу
растаяли. Горячее солнце день за днем пекло подрастающую кукурузу, и
вот по краям зеленых побегов уже начала проступать коричневая полоска.
Тучи появлялись ненадолго и исчезали, а потом и вовсе перестали
собираться. Зеленый бурьян потемнел, защищаясь от солнца, и уже не
захватывал новых участков. На поверхности земли образовалась тонкая
спекшаяся корка, и по мере того как выцветало небо, выцветала и земля:
красные поля становились жухло-розовыми, серые выгорали до белизны.
По канавкам, размытым прошлогодними дождями, земля струилась
сухими струйками. Пробегая по ним, суслики и муравьиные львы ссыпали
вниз маленькие лавины пыли. Солнце палило изо дня в день, и листья
молодой кукурузы становились уже не такими упругими и прямыми: сначала
они чуть прогнулись посередине, потом жилки потеряли свою крепость, и
лист поник к земле. Пришел июнь, и солнце стало печь еще свирепее.
Коричневая полоска по краям кукурузных листьев ширилась, подбираясь к
центральной жилке. Бурьян сморщился, и стебли его повисли вниз, касаясь
корней. Воздух был прозрачный, небо - совсем выцветшее, и земля тоже
выцветала день ото дня.
На дорогах, там, где землю дробили колеса и рассекали лошадиные
копыта, корка подсохшей грязи превратилась в пыль. Все движущееся по
этим дорогам поднимало ее за собой: пешеход шел по пояс в тонкой пыли,
фургон взметал ее вровень с изгородью, за автомобилем она клубилась
облаком. Пыль долго стояла в воздухе, прежде чем снова осесть на землю.
Когда июнь уже близился к концу, из Техаса и Мексиканского залива
надвинулись тучи - тяжелые грозовые тучи. Люди в полях смотрели на них,
втягивали ноздрями воздух, поднимали руку, послюнив палец, - проверяли,
есть ли ветер. И лошади беспокоились, не стояли на месте. Грозовые тучи
окропили землю дождем и быстро ушли дальше, в другие страны. Небо после
их ухода было такое же выцветшее, солнце палило по-прежнему. Дождевые
капли, упав на землю, пробуравили в пыли маленькие воронки, немного
промыли кукурузные листья, и это было все.
Вслед тучам повеял мягкий ветер, он гнал их к северу и легко
покачивал увядающую кукурузу. Прошел день, и ветер окреп, но дул он
ровно, без порывов. Дорожная пыль поднялась в воздух, ее относило на
бурьян, росший по обочинам дорог, и на поля. Теперь ветер дул сильно и
резко, он старался раскрошить подсохшую корку на кукурузных грядах.
Мало-помалу небо потемнело, а ветер все шарил по земле, вздымая пыль и
унося ее с собой. Ветер крепчал. Запекшаяся корка не устояла перед ним,
над полями поднялась пыль, тянувшаяся серыми, похожими на дым космами.
Кукуруза с сухим шуршанием хлестала налетавший на нее ветер. Тончайшая
пыль уже не оседала на землю, а шла вверх, в потемневшее небо.
Ветер крепчал, он забирался под камни, уносил за собой солому,
листья и даже небольшие комья земли и отмечал ими свой путь, проносясь
по полям. Воздух и небо потемнели, солнце отсвечивало красным, от пыли
першило в горле. За ночь ветер усилился; он ловко пробирался между
корнями кукурузы, и она отбивалась от него ослабевшими листьями до тех
пор, пока он не вырывал ее из земли, и тогда стебли устало валились
набок, верхушками указывая направление ветра.
Наступило время рассвета, но день не пришел. В сером небе
появилось солнце - мутно-красный круг, излучающий слабый, похожий на
сумерки свет; к вечеру сумерки снова слились с темнотой, и в темноте
над повалившейся кукурузой завывал и плакал ветер.
Люди сидели по домам, а если им случалось выходить, они завязывали
нос платком и надевали очки, чтобы защитить глаза от пыли.
Снова наступила ночь - кромешно черная, потому что звезды не могли
проникнуть сквозь мглу, а света из окон хватало только на то, чтобы
разогнать темноту во дворе около жилья. Пыль смешалась с воздухом,
слилась с ним воедино, точно эмульсия из пыли и воздуха. Дома были
закрыты наглухо, дверные и оконные щели забиты тряпками, но пыль
незаметно проникала внутрь и тончайшим слоем ложилась на стулья и
столы, на посуду. Люди стряхивали ее у себя с плеч. Еле заметные
полоски пыли наметало к дверным порогам.
Среди ночи ветер смолк, и наступила тишина. Пропитанный пылью
воздух приглушал звуки, как не приглушает их даже туман. Лежа в
постелях, люди услышали, что ветер утих. Они проснулись в ту минуту,
когда свист его замер вдали. Они лежали и напряженно вслушивались в
тишину. Вот закукарекали петухи, но их голоса звучали приглушенно, и
люди беспокойно заворочались в постелях, думая: скорей бы утро. Они
знали: такая пыль уляжется не скоро Утром она стояла в воздухе, точно
туман, а солнце было ярко-красное, как свежая кровь. И этот день, и
весь следующий небо сеяло пыль на землю. Земля покрылась ровным мягким
слоем. Пыль оседала на кукурузу, скапливалась кучками на столбах
изгородей, на проводах; она оседала на крыши, покрывала траву и
деревья.
Люди выходили из домов и, потянув ноздрями опаляющий жаром воздух,
прикрывали ладонью нос. И дети тоже вышли из домов, но они не стали
носиться с криками по двору, как это бывает с ними после дождя. Мужчины
стояли у изгородей и смотрели на погибшую кукурузу, которая быстро
увядала теперь и только кое-где проглядывала зеленью сквозь слой пыли.
Мужчины молчали и не отходили от изгородей. И женщины тоже вышли из
домов и стали рядом с мужьями, спрашивая себя, хватит ли у мужчин сил
выдержать это. Женщины украдкой приглядывались к лицам мужей, кукурузы
не жалко, пусть пропадает, лишь бы сохранить другое, главное. Дети
стояли рядом, выводя босыми ногами узоры на пыли, и дети тоже старались
проведать чутьем, выдержат ли мужчины и женщины. Дети поглядывали на
лица мужчин и женщин и осторожно чертили по пыли босыми ногами. Лошади
подходили к водопою и, мотая мордами, разгоняли налет пыли на
поверхности воды. И вот выражение растерянности покинуло лица мужчин,
уступило место злобе, ожесточению и упорству. Тогда женщины поняли, что
все обошлось, что на этот раз мужчины выдержат. И они спросили: что же
теперь делать? И мужчины ответили: не знаем. Но это было не страшно,
женщины поняли, что это не страшно, и дети тоже поняли, что это не
страшно. Женщины и дети знали твердо: нет такой беды, которую нельзя
было бы стерпеть, лишь бы она не сломила мужчин. Женщины вернулись к
домашним делам, дети занялись игрой, но игра не сразу пошла на лад. К
середине дня солнце было уже не такое красное. Оно заливало зноем
укрытую пылью землю. Мужчины сели на крылечки; в руках они вертели кто
прутик, кто камешек. Они сидели молча... прикидывали... думали.